И, кстати, сия пакость, невзирая на длинный сегментарный хвост, явно используемый для движения, была ближе к трилобиту, нежели червякам: весьма массивная не башка, а головогрудь, лезвия оказались подобием лап, явно как лапы не используемые. В общем, гиперхвостый трилобит, а не червяк, но всё равно гадкая пакость, экспертно заключил я.

Кристина, тем временем, сформировала телекинетический кокон, в котором пакость слегка шевелилась, огоньками зелёными мигала, но выбраться точно не могла. А я призадумался.

— Эльдинг, ты чувствуешь нутро этого механизма? — уточнил я.

— Да, Терентий, не могу сказать, что в полной мере, но в общих чертах чувствую, — выдал через пяток секунд люминен.

— Конвертор массэнергии в нём есть? И какова ёмкость аккумулятора, если нет? — уточнил я.

— Конвертора нет, аккумулятор обширен, но посилен объемами мне. Вы желаете, чтобы я обесточил робота, Терентий? — уточнил Эльдинг.

— Именно, — кивнул я. — Нам возвращаться в материум. А варп знает, удержит ли его, — тыкнул я пальцем в направлении трилобита, — телекинетическое поле. Начнёт опять скакать, пакость такая, замучаемся ловить. А то и вообще побежит докладывать в пирамиду, так что варп догоним, — пояснил я.

— По слову вашему, — кивнул артизан, начав своё электрическое техноколдунство.

Стравливая излишки в виде статических разрядов, на которые фульгрит мученически морщился (его доктрина категорически осуждала столь бессмысленную трату Силы Омниссии), Эльдинг за пару минут обесточил трилобита. Тот обмяк в коконе, погасил свои зелёные гляделки и свернулся в компактную, условно-сферическую форму.

— Робот обесточен по вашему слову, повреждений нет, — констатировал Эльдинг.

— Прекрасно, — умеренно поликовал я. — Кристина, ты умница и прекрасно справилась, — умеренно похвалил я довольную тереньтетку.

Вот сколько вместе — а всё равно, подобные весьма примитивные и меня несколько коробящие похвалы девицу крайне радовали, так что своё недовольство я засунул в место, наиболее для этого недовольства подходящее. И хвалил Кристину, хотя схожесть с домашним питомцем и мысли “хорошая собачка” ехидно меня кололи.

Но, в этом случае ничего не сделаешь, особенность личности, в которой можно сменить ценностные ориентиры, но нельзя перекроить взаимосвязи без травматического разрушения этой личности. В чём я достоверно убедился за время общения с личной тереньтеткой.

В итоге вывалились мы в материум через секунду, не позже, после исчезновения, благо умения Кристины оперировать варпом такие “мелочи” прекрасно позволяли.

Спутники на наше “мигание” и появление отреагировали по-разному. Преторианцы просто встали на месте, сложной эволюцией погасив инерцию. Омикрон исполнил с всё так же несомым логисом некое подобие вальса, гася совместную же инерцию, что было как весьма остроумно, так и смотрелось довольно комично.

А Редуктор, пискнув технолингвой, аж ускорился, заложил на ступенях крутую дугу, ну и, в своём ведьмовском облачении, пощёлкивая механодендритами, алчно пожирал свёрнутого трилобита окулярами.

— Образец? — полюбопытствовал он, в общем-то, излишне, но мало ли — пожелаю я своё жестокое сердце потешить и робота бессмысленно разломать.

— Образец, Валлиос, тот самый, что за нами гнался, обесточенный, — довольно ответил я.

— Да, я заметил характерные особенности конечностей робота, — прогудел магос. — Кстати, Терентий, должен отметить: в находимых нами хранилищах роботов были, судя по ряду характерных деталей, однотипные механизмы, — отметил Редуктор. — Изучим? — с некоторым смятением в свете и ветре спросил он.

Что было, в целом, понятно: я сам разрывался между желанием продолжить исследовать подземелья гробницы (видимо, моя внутренняя фауна пополнилась Индианой Джонсовичем, надеюсь — временно, не без иронии отметил я) и, в целом, логичным и правильным желанием подождать, пока шестерёнки разберутся с особенностями нового механизма. Поскольку варп знает, сколько их внутрях подземелий, а практика показала, что внутри пирамиды воевать с этой пакостью у нас выйдет, только перебудив всех.

— Изучим, Валлиос, сначала изучим, — принял я разумное решение. — Не полностью, — уточнил я. — Но дня… четыре у вас будет. Акцент на сенсорных возможностях робота и его фазировании, — уточнил я, под понимающие кивки магоса. — Логис Целлер, — припомнил я о нашей “наживке”. — Ваша целостность приемлема? — так-то вроде и да, о критических повреждениях логис не мигал, но полюбопытствовать не помешает.

— Благодарю, почтенный Инквизитор, повреждения носят лишь внешний и легко устранимый характер, хвала Омниссии, — прогудел логис. — А те внутренние, что есть, носят скорее эмоциональный окрас, — буркнул он. — Довольно унизительно, хотя я понимаю, что нужно для дела, — трагически пискнул он.

— Да, Омикрон, должен отметить вашу выдающуюся работу, — обратился я к преторианцу. — И очень изящное решение в конце нашего забега, — не мог мог не высказать я, стараясь не заржать в голос — уж очень “вальс” преторианца с логисом был комичным зрелищем.

— Во славу Омниссии и по слову вашему, Инквизитор, — прогудел преторианец.

И вот, в этот момент, Редуктор дёрнулся и выдал скороговоркой в вокс-сеть:

— На контейнерах перед входом появляются повреждения. Роботов датчики и пикт-камеры не фиксируют.

— Похоже, собратья этого, — кивнул я на всё так же заключённого в телекинетическую сферу трилобита.

Пристально вчувствовался в “души” некронов, на тему не проснулись ли гадкие хозяева, оставив гостей без честной добычи. К счастью, души всё так же оставались душами “гибернирующих” разумных. Впрочем, мелькать перед трилобитами нам не след, так что скомандовал я ретираду на Милосердие.

И бодро и героически ускакали мы к шаттлу, по дороге прихватив скитариев и штурмовиков, поджидающих на лестничной площадке.

Вообще, с этой некронятиной, не без иронии думал я уже в челноке, наши героические подвиги стабильно стали заканчиваться ретирадой. Как бы не вошло в привычку. На этом этапе я представил пафосного Инквизитора Терентия, в окружении аколитов и свиты, с суровыми мордами (у кого оные были) перед каким-нибудь еретическим типом. Демонстрация инсигнии и повальное ускакивание (непременно героическое, да) вдаль прилагалось.

На Милосердии шестерёнки ускакали, с соответствующими хвалами Омниссии (а я рядом проходил), научно ковырять новый образец. Штурмовики направились в казармы, отдыхать от стрессового мотания с орбиты и взад. Ну а я пошёл в музыкальную: потому как смех смехом, а нервная встряска вышла та ещё, так что парочка композиций Моцарта пришлась весьма в тему, для успокоения, да и настроение подняли.

А по прошествии четырёх дней сияющий маской и в свете и ветре Редуктор вываливал на меня результаты научно-исследовательского ковыряния, ну и мысли свои мудрые, не без этого.

— Терентий, могу с уверенностью заявить, что второй изученный нами тип роботов, пусть в ряде моментов сложнее первого типа, но также является сервисным роботом, — сразу после приветствия вывалил Редуктор.

— Погодите, магос, — помотал я башкой. — Вот этот неприятный червяк, с фазовым смещением и кучей поганых лезвий — не разведчик, не диверсант, а именно сервисный ремонтник?

— Точно так, Терентий, основные протоколы, расшифрованные логисами и особенность конструкции указывают на это. Да, скорее всего ксеносы используют этого робота, как вы описали — но это вторично и не профильно, скажем так. Примерно тоже самое, что использование роботов типа “скарабей” в прямом боестолкновении как грубую силу, хотя, конечно, новый робот более эффективен как воин, — дополнил магос.

— Поведайте детали и подробности, Валлиос, заинтриговать меня у вас уже вышло, — выдал я.

И выдал Редуктор такой расклад: фазовое смещение данного механизма и материализация его — предназначалось не для боя и скрытности. А для ремонта и сервисного обслуживания сложных механизмов без демонтажа оных. Нужно признать, довольно изящно, признал я, прикинув функционал червячины.