Впрочем, охреневать можно было и потом, а сейчас делать дело. Так что я, в свете и ветре, отдал Кристине команду считать хотя бы поверхностные мысли типа. Девица послушала, а через десяток секунд в свете и ветре послышалось “Викарий!” вместе с образом этого самого типа.

Продублировав узнанное в вокс-сети, на бегу, я вломился в Аквилу и…

Стал свидетелем печальной улыбки оседающего викария.

— Кристина! — проорал я, дублируя в свете и ветре.

Варп взбурлил, охватывая оседающее тело, но тут же последовал доклад:

— Держу, Терентий, но это бессмысленно: мозг умирает. Я могу регенерировать ткани, но это будет… — начала Кристина.

— Тупой клон, понял. Вытащи из памяти, что успеешь и сможешь, — не стал тратить время на вокс я.

Через пяток секунд свет и ветер отобразил “отлетание души”. Я мимоходом пожалел, что не навострился оперировать этой субстанцией, но потом махнул рукой: а смысл? Дело в том, что душа, как было установлено и доказано, имеет весьма фрагментарные “воспоминания”: обычно многолетние привычки и куски памяти, несвязные, но наиболее ярко эмоционально окрашенные.

— Всеобщее благо, — выдала Кристина, скидывая образы и погружая меня в различные мысли.

Тау, чтоб их. Но откуда серые гуманоиды тут, когда их империя в половине Галактики… хотя стоп, в этом случае не Тау, а предатель-человек. Так что расстояние не важно, но: что серым ксеносам понадобилось у нас? Как их агент проник в свиту кардинала? Сколь глубоко проникло тлетворное влияние агента ксеносов?

Впрочем, будем разбираться, заключил я, наконец, обратив внимание на противные вопли всё так же тащимого преторианцами кардинала.

— …да кто вы такой? — в какой-то по счёту раз проорал задержанный после очередной длительной ругани.

— Терентий Алумус, Инквизитор, Священная Инквизиция Империума Человечества, — сняв шлем, продемонстрировал я голограмму инсигнии. — Вы, гражданин Вильямс Делогер, подозреваетесь в сокрытии предателя человечества, — потыкал я перстом в мертвый труп, — поддавшегося скверне ксеносов. Предатель предпочёл смерть задержанию, а ныне я буду устанавливать степень вашей вины, участия в преступных деяниях…

— Да вы охренели, Инквизитор! — завизжал поп, нагло меня перебив. — Я Кардинал! К-а-р-д-и-н-а-л, по-буквам, если до ваших тупых мозгов не доходит…

— Омикрон, — обратился я к преторианцу, фиксирующему левую верхнюю оконечность попа. — Будь любезен, примени к гражданину Делогеру третью степень воздействия.

— По слову вашему, Инквизитор, — прогудел преторианец, заглушая визг воздействуемого.

— Итак, гражданин Делогер, в знак уважения к вашим заслугам, — нагло врал я. — Я сообщу вам текущую обстановку. И причины, приведшие к вашему задержанию.

И начал монотонно, с расстановкой, вещать. Параллельно обдумывая ситуацию в сопроцессоре и взаимодействуя с Кристиной, начавшей копаться в мозгах кардинала.

В результате выходила крайне нехорошая картина: я-то, признаться, рассчитывал, что поп отхватил некий археотех, которым трахал в мозг окружающих. В крайнем случае — заключил контракт с демоном повышенной искусности. Последнее маловероятно, ну и я брал этот вариант, как худший из возможных.

Итак, Кристина ничего толкового из разрушающегося мозга викария не вытащила, кроме резиновых серых морд ксеносов, от которых дохлый ксенофил получал удовольствие. И завываний, как трупа, так и резиновых морд “Ради Всеобщего Блага!” Картина этого межвидового слёта Дамблдоров была последним и ярким воспоминанием подыхающего ксенофила, носившего, как в лучших домах, ампулу с ядом вместо зуба.

А вот в мозгах кардинала было интересно. Грубо его в мозг не трахали, оказывая практически незаметные даже при пристрастном разборе воздействия, причем, и их оказывали довольно редко. Из основных и ключевых точек выходило воздействие при знакомстве на планете, куда кардинал наносил визит. Причём будущего викария никто не представлял, но, как сам кардинал, так и его охрана (ныне, поскольку он пребывал на “свою” планету оставшаяся на судне) ничего “неправильного” в этом не заметили.

Далее, в реализуемом на Фелиции плане: “Соберём толпу человеков и скормим их по кусочкам грибам” (ну, по крайней мере, так план виделся мне, в рамках того, на что рассчитывали его воплотители) викарий “вроде как не при делах”. Однако этот тип подсовывал кардиналу литературу для досуга, весьма специфического толка, и изредка выдавал речи и замечания, воспринимаемые попом как откровения самого Импи во плоти: ни сомнений, ни анализа.

Из чего логично следовало, что дохлый ксенофил — истинный автор и вдохновитель создания двухсотмиллионной армии.

А если подумать, да и припомнить ряд смены оценочных критериев побывавших на приёме, соотнести их с доктриной “Общего Блага”, получается весьма неприглядная картина. То же, что кардинал в мозг на тему общеблажства не столь сильно оттрахан — так это и понятно выходит. Он рожа публичная, часто проверяемая, перед тем же синодом, например. И пылающий ксенофилией Вильямс у телепатов экклезиархии вызвал бы резонные подозрения. Закончившиеся бы херово, как для него, так и для викария. Ну и для общегоблага, само собой.

Хоть в Ордо Ксенос переходи с моими последними расследованиями, хмыкнул я, заканчивая вещать попу “правду жизни”.

Тот, пока я вещал, несколько раз пробовал вякнуть, но на середине задумался, а пару раз даже изобразил мордой лица ужас. Впрочем, последний надолго на морде не задержался. А по окончании моего повествования, кардинал тоном скандальной базарной бабки выдал:

— Понял. Отвратительно работаете, Инквизитор. Вы сами и ваша организация. На высших чинов совершается покушение еретиками и ксенолюбами, а вы… — начал изрыгать этот.

— Извольте заткнуться, гражданин Делогер, — полыхнул я на попа светящимися глазами и проявил нимб. — Идёт расследование, где вы — подозреваемый. При помощи вас и вашего небрежения ксеносы могли добраться, — не договорил я, возведя очи к небу. — И это при том, что не факт, что не добрались, — веско припечатал я.

Вообще — не добрались, это Кристина проверила с пристрастием. Кроме кардинала и пары его любовниц-телохранительниц, на Терру не допускали никого более. Но нехрен орать, и вообще, раздражает меня эта наглая свинота.

Свинота, кстати, к его чести, реально ужаснулась. Причем за себя не более, чем наполовину. Судорожно начала думать, а через минуту просипела:

— На Терру этот не попадал. Никого, кроме меня и двух телохранитель… ниц, — несколько запнулся он, — на Пресвятую Терру не ступал.

— Да? — ехидно полюбопытствовал я. — А вы уверены, что расстояние тлетворного воздействия пособника ксеносов не охватывало систему?

— Ксеносов? — уцепился за оговорку кардинал, впрочем, тут же поник. — Не уверен. Но я же…

— Но вы же были под воздействием. Замолчите и слушайте, — бросил я. — Я, Инквизитор Священной Инквизиции Империума Человечества, свидетельствую, на основании пятого ранга воздействия, произведённого над гражданином Вильямсом Делогером дознавателем Кристиной Гольдшмидт: гражданин Делогер в связи с ксеносами, их пособником, подельником… — выдержал я паузу, во время которой покрасневший на “воздействие” поп стал резко бледнеть. — Не является, — уронил я. — Однако ему вменяется в вину некомпетентность, позволившая пособнику ксеносов оказывать воздействие и влиять на решения лиц, ответственных за судьбу людей и государства. Степень этой вины покажет дальнейшее расследование, а наказание — как она, так и степень добросовестности и содействия кардинала Вильямса Делогера делу Священной Инквизиции, — закончил оглашение вердикта “на сервочереп” я. — Вы всё поняли? — уточнил я, жестом и вокс-связью веля преторианцем отпустить попа.

— Понял, буду сотрудничать, — тяжело вздохнул святоша, наконец-то настроенный на конструктивный лад. — А в чём? — резонно полюбопытствовал он.

— Для начала, нужно разобраться с вашим викарием. Его багажом, каютой, местом жительства на планете. Степень его воздействия на сознание людей слишком велика. И при том, не оставляет заметных высокоранговому псайкеру следов, — выдал я.